top of page

Цензор

 Антон Сергеевич начинал свое утро с посещения кладбища нераскрытых писателей. Единственное место увековеченья памяти людей, чьи жизни оказались в «несправедливой руке судьбы» Антона Сергеевича. Множество людей разного пола, цвета кожи, возраста и необъединенных ничем, кроме случайного стечения обстоятельств, из-за которого они все оказались под одной обложкой. Все они жили в этом маленьком мире с тех пор, как отдали свои литературные творения хозяину альбома, по совместительству цензору. Каждый из обитателей когда-то в надежде на дальнейшую публикацию отдавал свои текста вышеупомянутому и тот в свою очередь все прочитывал, разочаровывал людей, доверившихся ему и после чего появлявшихся на страницах альбома, сразу наделенными славой новичков. Новые жители появлялись по-разному, но все проходили через одну и ту же «церемонию посвящения»

 

  Сначала, Антон Сергеевич принимал писателей у себя в кабинете, читал их творения, одобрительно кивая головой. Параллельно слушал их «душещипательную историю», мечтания о скором издании и псевдоостроты. В конце он поднимал брови и заявлял: «Все это гениально.» Под «всем этим» Антон Сергеевич подразумевал и текст, и рассказы о нем, и вообще само пребывание автора в этой комнате. На всех это производило разное впечатление: кто-то был просто доволен собой и всем видом старался показать, что знает о своей гениальности; кто-то возбуждался настолько, что, казалось, вот-вот вскочит с места, начнет прыгать, кричать и разбрасывать бумаги по всему кабинету; а кто-то, совершенно не ожидав таких слов, впадал в ступор, чуть ли не пуская слюну. За реакцией Антон Сергеевич наблюдал с лицом, выражавшим абсолютно ничего, но в воображении рисуя картину ближайшего будущего. И тогда, наконец, наступал момент, который Антон Сергеевич считал апофеозом каждой встречи. «Да, и последнее, - останавливал действие своих предыдущих слов цензор. – Вы должны сфотографироваться на обложку и принести снимок. Только после этого я смогу начать работать.» Все, естественно судорожно соглашались и, словно стрела, вылетающая из арбалета, иногда с задержкой из-за слетевшей тетивы, а иногда молниеносно, мчались запечатлеть себя и заодно пополнить коллекцию Антона Сергеевича.

 

  Получая фотографию, цензор уверял всех своих клиентов, что тотчас приступит к работе. А спустя пару дней он звонил в квартиру бедного автора и сухо объяснял, что произведение не допустили в печать, и даже он, со всеми его связями не может ничего поделать.

    И сегодня, заварив себе крепкого бергамота, он в очередной раз перелистывал альбом с фотографиями. Не знаю были ли на свете вещи, которые он любил больше. Разве что сопоставлять фотографии с самими произведениями, которые в печатном виде хранились в первой полке его стола. Да, именно этим он решил заняться сейчас. Он медленно вынимал фотографии из альбома и клал их на разложенные на столе бумаги. «Иннокентий Павлович, вам сюда, а вам, Маргарита Петровна, сюда, к вашим «Откровениям возлюбленной Мастера». Невероятная чепуха.»

Солнце, оставляя блики на рекламных баннерах, пробивалось в комнату цензора. Чашка чая дымилась теплом, а воздух трепетал спокойствием. Сегодня был важный день для Антона Сергеевича. Он тщательно и вдумчиво систематизировал рассказы и новеллы, лежащие на столе. Распределял в основном на две категории: хорошие работы и плохие. После, среди хороших выбирал те, кои способны были разжечь интерес читателя первым же предложением.


 

  Когда его работа была закончена, он, даже немного волнуясь, собрал оставшееся на столе в папку, положил в свой черный лакированный портфель, и направился навстречу уличному воздуху.

 

  Город потел и бился в жаре из-за переизбыточного количества людей на его просторе. Общественный транспорт носился, как в агонии. И среди всего этого шел беспечный и довольный жизнью Антон Сергеевич. Небесный купол ласкал его затылок. И через уши до него доносилось незыблемое спокойствие.

 

 Он шел, гордо махая папкой. Неосознанно, но тем не менее. Перед ним распахнулись двери издательства, словно ожидали только его. Крутая помпезная лестница. Люди в белых воротничках, не достигшие по мнению цензора ничего. 

- Доброго дня! – отворил он двери главного редактора. Тот сутулился за своим столом что-то рассматривая через призму очков.

- И вам. Что-то принесли?

- Именно. И только для вас. Никому более показывать не могу себе позволить.

- Ну что ж, тогда показывайте мне.

 

  Антон Сергеевич вывалил на стол папку, грузно ударив содержимым о край. Редактор предложил чаю, пока он будет анализировать написанное. Цензор принял предложение и погрузился в омут задумчивости. Он часа два размышлял о будущем. Нет, не мечтал, а рационально взвешивал и оценивал. Просчитывал возможное количество экземпляров. Увидел перспективу в переводе книги на парочку других языков, если она будет популярна на родине. А если не будет, то можно обратиться в иностранное издательство, где, возможно, книгу оценят с другой стороны обложки. Нередко ведь бывает так, что в одних странах книга популярна, а в других совершенно неизвестна. Даже не то, что не редко, а почти всегда. Разница менталитета все-таки. Тем более особенности языка, о которых и говорить не стоит. Но надо отдать должное переводчикам. Каждая переведенная книга в отдельности является чуть ли не самостоятельным произведением. Рассчитывать сразу на многое, конечно же, нельзя. Скорая экранизация возможна, и то, если будет высокий уровень популярности, а вот до постановки в театрах еще как минимум несколько лет, если не пол века. Нет, Антон Сергеевич, конечно же не претендовал на лицо литературы XXI века, но капелька удачи могла сделать свое дело и унести его в огромный водоворот истории. Мысль о людях, чьи произведения лежали на столе промелькнула незаметно: просто падающая звезда по сравнению с кометой Галлея.

- Вы печатались раньше? – Прервал все голос редактора

- Нет, - обрывисто ответил цензор, только очнувшийся.

- Значит это будет ваш первый раз. Я сегодня же отредактирую и подам в печать ваше произведение. Поздравляю!

  Антон Сергеевич был доволен результатом, и не желав слышать ничего более, уточнил насчет подписания контракта и протянул руку редактору. Он было направился к двери, но его остановила краткая реплика, брошенная ему в спину услужливым голосом: «Да, и последнее, – Вы должны сфотографироваться на обложку и принести снимок. Только после этого я смогу начать работать.»

bottom of page